Без иллюстраций
Apr. 29th, 2012 10:22 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
hohkeppelУ меня тут случилась стремительная поездка в Ганновер на ежегодную индустриальную ярмарку - о ней я тоже когда-нибудь вкратце или не очень расскажу, но только не сейчас. Сейчас мне пришло в голову писать продолжение автобиографии, заявленной когда-то как опус о воспитании под временным и несерьезным названием "Былое и грабли", см одноименный тэг. Получится или нет - я не знаю, я ж не писатель, а блог(г)ер без руля и ветрил. Но, думается мне, продолжение будет гораздо менее веселым - недаром же я тогда забуксовала и резко остановилась.
Изрядно потрепанные грабли снова готовы к показу, они кое-как починены, раскрашены розовым и криво стоят у картонной стены, зловеще, как им полагается, нахмурившись. Когда в прошлый сезон занавес внезапно и без объявления войны упал прямо на публику, мне пришлось некоторое время невнятно объясняться и поверхностно извиняться, а также кое-что кое-кому горячо пообещать. В первую очередь – себе. И неизбежно пришло время эти опрометчиво данные себе и разным другим людям обещания выполнять, или хотя бы попытаться их выполнить, главным образом затем, чтобы явление известное под именем «совесть» уже перестало являться мне душными ночами в белых развевающихся одеждах, укоризненно завывая и гремя цепями по пустой голове.
Дело в том, что проектов у меня вообще много, и не только в форме белковой материи - есть куча всякого на разных поприщах, но роднит все мои проекты, увы, одно – их общая безнадежная незаконченность. Сначала мне казалось, это потому, что не люблю я финалы и последние страницы, с которых, тем не менее, неизменно начинаю знакомство и просмотр. Скоростной пробег зигзагами неважно с какого места все равно приводит к надписи «конец», и при виде его становится ясно: пора выныривать, печально отряхиваться и брести обратно в себя, в свою собственную жизнь, которая – и в этом можно быть совершенно уверенной – когда-нибудь закончится сама по себе, безо всяких усилий с моей стороны, не исключено, что и внезапно. Нет, если хорошо подумать, то найдутся и законченные проекты - пройденные этапы, выполненные обещания, достигнутые зачем-то цели. Но незаконченных гораздо больше - к ним можно добавить все недоделанное, недодуманное, недосказанное, недорисованное и недописанное, не говоря уже о всяких прочих "недо" - но никакая совесть не спасает меня от феномена "мыши и кактус" или, помудренее, "прокрастинация". Знаю, что надо - но не делаю, или наоборот, и кто из вас герой по преодолению себя, может дальше не читать вообще. Его - ее? - это не касается.
Долго и насколько можно тщательно передумав обо всем этом и многом другом, начинаю я писать продолжение истории о воспитании своих не(до)выдуманных детей, которая, как все знают, давно сбилась с ритма и темпа, где-то потеряла заглавную тему, привлекла старый штамп на правах лейтмотива и разухабистого рефрена, и вообще - из серьезной оратории мутировала в откровенно водевильный жанр. Хотя в некоторых ее местах поводов для веселья и шуток нет совсем, и на сцене, пожалуй, уже и не грабли, а какая-то молотильная машина в фазе обострения.
Занавес у меня рухнул как раз там, где у приличных авторов начинаются эротические сцены, душераздирающие интриги или, на худой конец, погони с мордобоем на мощных автомобилях через весь китайский квартал. Теперь придется расставлять декорации заново, вводить за ручку из-за кулис изрядно запылившихся главных героев и возвращать обратно на сцену греческий хор с оркестром, которые давно бухают в буфете и совсем забыли, с какого места вступать.
Вступать будем там же, где и вышли: моя постразводная квартира, Проект Л погряз в подростковом бунте и гормональных бурях, Проект Ф радостно ходит в детский сад и в гости к папе, а все еще новый для участников действа персонаж Степан активно осваивает территорию и сердца домочадцев – что удается ему очень частично, ибо покорились его чарам только я и кошка Кася. Но Степан не только породистый немец, он еще и оптимист и не теряет надежды на взаимность.
Тут мне опять стало не до смеха. Честно сказать, о том времени я вспоминать не люблю, и чем дальше этот период от меня отъезжает - тем меньше мне хочется мысленно в него возвращаться. Гармонии не было никакой, были безумные качели от неистового счастья до невыносимой тоски с рыданиями, сомнения во всем то накрывали с головой, то вдруг исчезали напрочь, и дети чувствовали, что все идет стихийно и неизвестно куда и реагировали каждый по своему: Проект Л все больше от меня отдалялся, Проект Ф все быстрее превращался из веселого младенца в серьезного и не по годам рассудительного ребенка. Мои же мама и папа продолжали по очереди мужественно нести знамя просвещения и обязанности носителей русского языка и культуры в отдельно взятую эмигрантскую семью, которая вдруг распалась на две неравные половины и приобрела неожиданный отросток в виде Степана и всего, что к нему прилагалось.
А прилагалось к нему много чего, как я постепенно выяснила путем медленного погружения.
Во-первых, бывшая жена и двое детей. Которые жили от него неподалеку, активно везде присутствовали и являлись неотъемлемой его, Степана, частью - особенно, конечно, дети. В тесных рамках моего повествования они останутся инкогнито и будут называться Проект Р и Проект М, а было им на ту пору - шесть и почти пять, соответственно.
Во-вторых, помимо и, как выяснилось впоследствии, где-то даже вместо жены и детей, у Степана были родители, а также младший брат и старшая сестра. Родители при этом тоже делились на две неравные ячейки общества: Папа с относительно новой пассией из Бразилии и ее детьми от предыдущегодона педро мужа, и Мама, которая героически посвятила детям жизнь и поэтому незримо или явственно витала везде, как пресловутая тень отца Гамлета. Младший брат Степана проживал на ту пору далеко и вошел в мой быт значительно позже, причем сразу вместе с новой невестой-полячкой, а с первой его женой меня познакомить не успели. Сестра Степана, напротив, была и остается сильно рядом – и у нее, в свою очередь, имеется сын и бывший, э, жених, он же отец сына, который тоже семья, и с которым меня тоже достаточно скоро познакомили, хотя я и не знаю, зачем. Нет, вам не надо вникать, все равно постороннему человеку не запомнить, кто кому и с кем, а рассказываю я для заполнения сценических пауз и общей картины. И потом, надо же мне и самой в семейных связях разобраться.
Вся эта интернациональная толпа образовалась в моей жизни, конечно, не сразу, а наседала постепенно – коготок попал, всей птичке увязть – не то бежать бы мне, не оглядываясь, сразу после первого свидания.
А после первого свидания ведь последовали второе и третье, потом я перестала их считать.
В это время папа Проекта Ф хлопотал о визе своей новой филиппинской подруге, с которой закрутил интернет-роман аккурат в мою критскую поездку, причем по традиции уверял ее, что со мной уже расстался полюбовно - все это выяснилось, конечно, позже и тогда, когда мне было совершенно все равно.
В то, что наш со Степаном роман приобретет такие серьезные очертания я и вовсе не верила – мне думалось, он закончится в ближайший четверг и вот почему. Будучи девушкой сильно начитанной и, как мне казалось, брутально опытной, я уже знала о том, что после любого развода неизбежно следует так называемый re-bound, то есть новый краткосрочный роман, необходимый организму для восстановления веры в себя и латания ран душевных. Нашим отношениям со Степаном я мысленно и вслух давала разнообразные, но всегда обозримые сроки – неделю, месяц, в лучшем случае – год. На этой почве мы ссорились, сроки в моей голове резко сокращались, качели летели вниз, но потом мы неизменно мирились, меня вздымало и несло вверх и выше – другими словами, если называть вещи своими именами, я была настолько занята собой и своими личными переживаниями, что преступно мало времени и сил оставалось на мои бедные Проекты, каждый из которых приспосабливался к влюбленной в кого-то постороннего мамаше как мог.
Продолжение будет. Но надо ли вам оно? Или все же в стол писать? "ушла думать".
Изрядно потрепанные грабли снова готовы к показу, они кое-как починены, раскрашены розовым и криво стоят у картонной стены, зловеще, как им полагается, нахмурившись. Когда в прошлый сезон занавес внезапно и без объявления войны упал прямо на публику, мне пришлось некоторое время невнятно объясняться и поверхностно извиняться, а также кое-что кое-кому горячо пообещать. В первую очередь – себе. И неизбежно пришло время эти опрометчиво данные себе и разным другим людям обещания выполнять, или хотя бы попытаться их выполнить, главным образом затем, чтобы явление известное под именем «совесть» уже перестало являться мне душными ночами в белых развевающихся одеждах, укоризненно завывая и гремя цепями по пустой голове.
Дело в том, что проектов у меня вообще много, и не только в форме белковой материи - есть куча всякого на разных поприщах, но роднит все мои проекты, увы, одно – их общая безнадежная незаконченность. Сначала мне казалось, это потому, что не люблю я финалы и последние страницы, с которых, тем не менее, неизменно начинаю знакомство и просмотр. Скоростной пробег зигзагами неважно с какого места все равно приводит к надписи «конец», и при виде его становится ясно: пора выныривать, печально отряхиваться и брести обратно в себя, в свою собственную жизнь, которая – и в этом можно быть совершенно уверенной – когда-нибудь закончится сама по себе, безо всяких усилий с моей стороны, не исключено, что и внезапно. Нет, если хорошо подумать, то найдутся и законченные проекты - пройденные этапы, выполненные обещания, достигнутые зачем-то цели. Но незаконченных гораздо больше - к ним можно добавить все недоделанное, недодуманное, недосказанное, недорисованное и недописанное, не говоря уже о всяких прочих "недо" - но никакая совесть не спасает меня от феномена "мыши и кактус" или, помудренее, "прокрастинация". Знаю, что надо - но не делаю, или наоборот, и кто из вас герой по преодолению себя, может дальше не читать вообще. Его - ее? - это не касается.
Долго и насколько можно тщательно передумав обо всем этом и многом другом, начинаю я писать продолжение истории о воспитании своих не(до)выдуманных детей, которая, как все знают, давно сбилась с ритма и темпа, где-то потеряла заглавную тему, привлекла старый штамп на правах лейтмотива и разухабистого рефрена, и вообще - из серьезной оратории мутировала в откровенно водевильный жанр. Хотя в некоторых ее местах поводов для веселья и шуток нет совсем, и на сцене, пожалуй, уже и не грабли, а какая-то молотильная машина в фазе обострения.
Занавес у меня рухнул как раз там, где у приличных авторов начинаются эротические сцены, душераздирающие интриги или, на худой конец, погони с мордобоем на мощных автомобилях через весь китайский квартал. Теперь придется расставлять декорации заново, вводить за ручку из-за кулис изрядно запылившихся главных героев и возвращать обратно на сцену греческий хор с оркестром, которые давно бухают в буфете и совсем забыли, с какого места вступать.
Вступать будем там же, где и вышли: моя постразводная квартира, Проект Л погряз в подростковом бунте и гормональных бурях, Проект Ф радостно ходит в детский сад и в гости к папе, а все еще новый для участников действа персонаж Степан активно осваивает территорию и сердца домочадцев – что удается ему очень частично, ибо покорились его чарам только я и кошка Кася. Но Степан не только породистый немец, он еще и оптимист и не теряет надежды на взаимность.
Тут мне опять стало не до смеха. Честно сказать, о том времени я вспоминать не люблю, и чем дальше этот период от меня отъезжает - тем меньше мне хочется мысленно в него возвращаться. Гармонии не было никакой, были безумные качели от неистового счастья до невыносимой тоски с рыданиями, сомнения во всем то накрывали с головой, то вдруг исчезали напрочь, и дети чувствовали, что все идет стихийно и неизвестно куда и реагировали каждый по своему: Проект Л все больше от меня отдалялся, Проект Ф все быстрее превращался из веселого младенца в серьезного и не по годам рассудительного ребенка. Мои же мама и папа продолжали по очереди мужественно нести знамя просвещения и обязанности носителей русского языка и культуры в отдельно взятую эмигрантскую семью, которая вдруг распалась на две неравные половины и приобрела неожиданный отросток в виде Степана и всего, что к нему прилагалось.
А прилагалось к нему много чего, как я постепенно выяснила путем медленного погружения.
Во-первых, бывшая жена и двое детей. Которые жили от него неподалеку, активно везде присутствовали и являлись неотъемлемой его, Степана, частью - особенно, конечно, дети. В тесных рамках моего повествования они останутся инкогнито и будут называться Проект Р и Проект М, а было им на ту пору - шесть и почти пять, соответственно.
Во-вторых, помимо и, как выяснилось впоследствии, где-то даже вместо жены и детей, у Степана были родители, а также младший брат и старшая сестра. Родители при этом тоже делились на две неравные ячейки общества: Папа с относительно новой пассией из Бразилии и ее детьми от предыдущего
Вся эта интернациональная толпа образовалась в моей жизни, конечно, не сразу, а наседала постепенно – коготок попал, всей птичке увязть – не то бежать бы мне, не оглядываясь, сразу после первого свидания.
А после первого свидания ведь последовали второе и третье, потом я перестала их считать.
В это время папа Проекта Ф хлопотал о визе своей новой филиппинской подруге, с которой закрутил интернет-роман аккурат в мою критскую поездку, причем по традиции уверял ее, что со мной уже расстался полюбовно - все это выяснилось, конечно, позже и тогда, когда мне было совершенно все равно.
В то, что наш со Степаном роман приобретет такие серьезные очертания я и вовсе не верила – мне думалось, он закончится в ближайший четверг и вот почему. Будучи девушкой сильно начитанной и, как мне казалось, брутально опытной, я уже знала о том, что после любого развода неизбежно следует так называемый re-bound, то есть новый краткосрочный роман, необходимый организму для восстановления веры в себя и латания ран душевных. Нашим отношениям со Степаном я мысленно и вслух давала разнообразные, но всегда обозримые сроки – неделю, месяц, в лучшем случае – год. На этой почве мы ссорились, сроки в моей голове резко сокращались, качели летели вниз, но потом мы неизменно мирились, меня вздымало и несло вверх и выше – другими словами, если называть вещи своими именами, я была настолько занята собой и своими личными переживаниями, что преступно мало времени и сил оставалось на мои бедные Проекты, каждый из которых приспосабливался к влюбленной в кого-то постороннего мамаше как мог.
Продолжение будет. Но надо ли вам оно? Или все же в стол писать? "ушла думать".
